— Так-так… — услышала менторско-ироничный тон Кассия и оглянулась. — Значит, ты специально ничего не ела у Янки, чтобы заработать себе ангину.

Я смотрела на офигительно сексуального випа в расстёгнутой рубашке, пока он, не сводя с меня плотоядного взгляда, смотрел, как второй кусок нежнейшего десерта отправляется ко мне в рот.

— Вкусно? — так спросил, словно не ужинал.

— Ага.

— Сладко?

— Очень.

— Поделишься?

— Нет.

— Жадина?

— Да.

— Так-так… — И он медленно двинулся ко мне. Его плавные, грациозные движения кричали об опасности. — А знаешь, что бывает с жадинами?

— Не смей! — Предостерегающе подняла ложку, символически защищаясь от него, и отступила на несколько шагов, создавая между нами барьер в виде обеденного стола.

— А то что? — Угроза изучающе наклонила голову, потянулась и опёрлась руками на стол, наслаждаясь игрой.

— Шампанского хочу! — заявила ему, пытаясь переключить внимание сластолюбца с брикета. Или с себя.

— Тебе нельзя.

— С чего ты взял?

— Знаю.

— А я хочу.

— Хорошо, в обмен на ложку мороженого и поцелуй.

— Нет.

— Жадина… Я же доберусь до тебя всё равно.

— Как раз мороженое закончится.

— Заболеешь же, — голос любителя дорваться до чужого отдавал наигранной заботливостью.

— Ну и пусть.

— Юленька… Последний раз тебе предлагаю поделиться со мной по-хорошему.

Я загребла ложечку фисташкового чуда и протянула ему. В тот момент, когда он наклонился, пытаясь лишить меня сладкого, я быстро отправила её себе в рот.

— Ну всё… — Слова прозвучали приговором. — Кошечка моя! Теперь вместо мороженого я съем тебя.

— Как?

— Нагло и бессовестно! — И он перепрыгнул стол, как ничего не значащее препятствие, сокращая расстояние между нами до шага. Тихо так сказал:

— Попалась, Юленька. И попала заодно!

— Куда попала?

— На сладкое, но очень холодное наказание.

— Да? — невинно пожала плечами.

Поставила коробку на стол, затем протянула ложку с мороженым ему и, пока расхититель десертов отвлёкся, пожирая мои глаза коварным взглядом, загребла холодную массу в другую руку. Приблизилась к нему и, не задумываясь о последствиях, приложилась холодом к ямке на шее, обжигая.

— Мороженое моё хочешь, — сщурила глаза. — Держи…

— А ай, — вскрикнул от неожиданности вип и схватил меня, чтобы усадить на стол. — Рубашку мою портить?

В следующий момент раздался треск рвущихся пуговиц моей блузки, и я осталась в одном лифчике перед ним, с раздвинутыми ногами, между которых вклинился он, пожирая меня жадным взглядом.

— Так лучше, — прошептал, наклоняясь к моим губам и слизывая с них растаявшие сладкие капли. Оторвался, тяжело дыша.

Капли мороженого стекали по его груди. Я протянула руку и провела по гладкой коже, собирая сладкие капли, а затем медленно облизала пальцы, засовывая их себе в рот.

— Ммм, — с надрывом промычал бык-производитель, наблюдая за моими действиями, и легко расправился с защёлкой лифчика.

В следующий миг я взвизгнула от холодного мороженого, невесть каким образом оказавшегося на моей груди.

— Будешь знать, как жадничать, — зашептал он, согревая мою грудь своими губами и языком. — Вкусная какая… Сливочная…

Лёгким движением скидываю его рубашку на пол, чтобы в следующую минуту устроить ему ледяные горчичники на спине. Глухой рык возмущения, и я лежу на столе, содрогаясь от острых ощущений, потому что весь мой живот — в сладкой холодной жиже.

Из моего горла вырывается то ли всхлип, то ли стон.

— Ооо, — чувствую, как его язык порхает внизу и проникает в ямочку живота, тщательно собирая лакомство.

Юбка вместе с нижнем бельём улетают куда-то на пол, в яростном порыве сдираемые мужчиной.

— Ооооо!

Кричу громче, уже от очередной холодной дозы, потому что эта зараза устроила айсберг из мороженого прямо там, совсем там, внизу. И не торопится меня согревать, продолжая доедать десерт с моего живота.

— Изверг! — извиваюсь от его ласк.

— Вкусно-то как…

— Мучитель! — жду не дождусь, когда он спустится ещё ниже.

— Жадина…

— Садист! — Мне совсем не холодно. Мне очень-очень жарко.

— Я знаю.

— Маньяк! — И застонала от острого поцелуя в самую чувствительную точку своего тела.

Поцелуи не заканчиваются, продолжаются и продолжаются, низвергая меня в пучину чего-то волнующего, тёмного, безумно приятного.

— Сладкая, — и чувствую, как волна блаженства поднимается от его шелковистых касаний. От горячей волны не скрыться, не удержаться. Она разрывает моё тело на множество мельчайших частиц ярким разрядом в неистовом, мучительно приятном оргазме.

Затихая, почувствовала, как меня подхватывает Алан, поднимает на руки, чтобы на весу припереть к стенке. Обхватываю его талию ногами, чтобы удержаться, и закапываюсь пальцами в волосы уже привычным и лёгким движением.

— Юлька, — шепчет он мне в губы и размыкает их языком, предоставляя возможность почувствовать вкус моего желания, смешанного со сливочными фисташками. Вижу, как он дрожит уже от нетерпения, как тяжело дышит, не сдерживаясь. Рычит. — Хочу тебя!

И более не говоря ни слова, стремительно врывается в меня, насаживая на всю длину. Так глубоко погружается, что я вскрикиваю от удовольствия и пытаюсь расслабиться, чтобы впустить его в себя до конца. Хочу привыкнуть к мужчине и делаю это с восторгом, изнывая от увеличивающегося нетерпения.

Я смеюсь, плачу, извиваюсь на нём, впиваюсь в его плечи ногтями и кричу какие-то слова или ругательства, не отдавая отчёта в том, что живу и умираю одновременно, добиваясь полного единения, превращаясь с ним на миг в единое целое.

— Алан, — рычу, требуя усилить натиск. — Ещёёё!

Вторжение продолжается, вознося меня на очередную вершину.

Слышу его:

— Даа, — и впитываю в себя судороги его удовлетворения. Ощущаю дыхание радости и вздрагиваю от понимания, что снова ему подчинилась, отдалась легко, с удовольствием и проиграла, победив его ещё раз.

Глава 18. Опасные иллюзии

Гостиница «Республика», 17–00 того же дня

Погребняк Григорий поднялся в свой номер, обуреваемый мрачными мыслями. Опасения подтверждались. Тайный Орден Чернокнижия в скором будущем может стать ещё сильнее. Появился ребёнок, невинное дитя, которое может оказать влияние на многие события. Мужчина бросил кепку на кровать, оглядел обшарпанные стены и небрежным жестом взъерошил волосы. После подошёл к телефону и в несколько нажатий клавиш набрал абонента. В трубке раздались неторопливые гудки вызова.

— Слушаю, ― раздался мужской хриплый голос на другом конце.

— Тигр выбрал женщину.

— В это полнолуние?

— Да.

— Ей что-то известно?

— Не похоже.

— Вы знаете, что нужно делать.

— Да.

— Я передам Матвею, чтобы он нашёл вас.

— Слушаюсь, — произнёс Григорий и вернул трубку на базу, остановив немигающий взгляд на покосившейся картине на стене.

Сейчас у него не было вариантов, кроме как ждать. Он знал, что природное женское любопытство и страх за ребёнка заставят эту женщину позвонить ему. В противном случае ему придётся искать другие способы, чтобы добиться желаемого.

Утро следующего дня. Юля

Просыпаться счастливой легко. Нужно просто понимать, в чём оно заключается, счастье это. Для меня счастье — это быть любимой и любить, а ещё проживать свою жизнь, познавая её. До тех событий с повышением на работе я тоже была счастлива. И сегодня утром осознала, что счастье вернулось. Наступило спокойствие… Или нет? Нет! Потому что скоро лопнет мочевой пузырь, если срочно не…

Я весело слетела с кровати, попутно залезая в кармашек сумки. Тест. Где он? Приплясывая от нетерпения, наконец, выудила заветную коробочку и бросилась в ванную. Уже через семь минут сидела в ауте на белой крышке унитаза. Две полоски. Не одна, не три. Две! Грёбаный тест. Надо было купить два. Этот наверняка испорченный!